Дата публикации: 17 апреля 2025
В мире, где глобальные экономические и политические процессы находятся под влиянием постоянных изменений, международная торговля сталкивается с новыми вызовами и неопределенностью. О последних тенденциях в сфере международной торговли, влиянии российско-украинской войны, развитии торговых отношений Украины с ключевыми партнерами, в частности с ЕС, «Юридической практике» рассказала Алена Омельченко, партнер, руководитель практики международной торговли ЮФ «Ильяшев и Партнеры».
– Как в последнее время изменилась и продолжает меняться ситуация в сфере международной торговли?
– Мы сейчас живем в эпоху глубокой трансформации глобальной торговли. Это не просто изменения – это переломные сдвиги, формирующие новую архитектуру международных экономических отношений. И речь идет не только об изменении товаропотоков или таможенной политики – трансформируется само понимание глобализации, ее ценностей и границ.
Первый ключевой тренд – регресс глобализации и смещение акцента на регионализацию. Образуются новые экономические блоки, которые предпочитают сотрудничество между «своими» – с подобными ценностями, интересами безопасности или производственными стандартами. Например, страны Юго-Восточной Азии (Китай, Япония, Корея, АСЕАН) углубляют интеграцию в формате RCEP. Параллельно Соединенные Штаты активизируют свои партнерства в Северной Америке и Индо-Тихоокеанском регионе. ЕС тоже усиливает роль внутреннего рынка и стратегической автономии.
Второй тренд – снижение эффективности глобальных институтов, в частности Всемирной торговой организации. Ее механизмы разрешения споров частично заблокированы, а способность модерировать глобальные правила – ограничена. Все чаще страны прибегают к односторонним или блоковым решениям – тарифным, нетарифным, санкционным.
Третий вектор – рост геоэкономического напряжения. Торговая война США и Китая, которая продолжается с 2018 года, приобретает новые формы – в частности, ограничение экспорта технологий, государственное субсидирование стратегических секторов, рост пошлин. Последние шаги США – повышение пошлин не только для Китая, но и для других ключевых торговых партнеров, включая ЕС – свидетельствуют о том, что на первый план выходят национальные интересы, даже за счет многосторонних обязательств.
Четвертый важный тренд – перестройка глобальных цепей поставок. После COVID-19, полномасштабной войны в Украине и обострения рисков безопасности, компании ищут большую устойчивость, а не только эффективность. Появляются концепции friendshoring (перенос производства в политически дружественные страны), nearshoring (приближение производственных мощностей к потребителю), China+1 (уменьшение зависимости от одного источника). Это вызов, но и возможность для стран, которые могут предложить стабильность, логистическое удобство и привлекательную регуляторную среду.
Пятый тренд – зеленый курс и цифровизация торговли. ЕС, как лидер экологического регулирования, уже внедряет CBAM – механизм углеродной корректировки импорта. Это не только о налогах – это о пересмотре бизнес-моделей, измерении углеродного следа, полной прозрачности цепочек поставок. Для украинских экспортеров – это шанс модернизировать производство, но и вызов из-за сложности адаптации. Параллельно набирает обороты цифровая торговля: электронные платформы, блокчейн в логистике, смарт-контракты. Здесь тоже формируются новые правила – и очень важно не остаться в стороне.
В итоге, международная торговля уже не является тем пространством «свободного рынка», каким она была 10-15 лет назад. Это арена стратегической конкуренции, технологического соперничества и регуляторных баталий. Адаптация к этой новой реальности – вызов как для компаний, так и для государств.
– Является ли «фактор США» основным в текущей турбулентности? Кто еще заинтересован в изменении правил игры и почему?
– Соединенные Штаты остаются сверхмощным игроком в системе международной торговли, но уже не являются единственным, кто формирует повестку дня. США инициировали волну протекционизма еще во времена первого президентства Трампа, и она продолжается до сих пор – с акцентом на возвращение производства в пределы национальной юрисдикции, защиту стратегических отраслей, пересмотр условий участия в многосторонних соглашениях. Новые пошлины, торговые ограничения и санкции, которые охватывают не только Китай, но и партнеров в рамках NAFTA и даже ЕС, действительно вызывают турбулентность
Однако это не только «фактор США». Китай давно ведет свою игру – инициатива «Один пояс, один путь» – это не только инфраструктура, но и попытка построения собственной торговой архитектуры в Азии, Африке и частично Латинской Америке. Параллельно растет роль Индии, которая постепенно отходит от статуса только рынка потребления и стремится быть центром альтернативного производства и высоких технологий.
ЕС, в свою очередь, меняет «правила игры» через нормативные инструменты – введение экологических требований (например, CBAM), санкционной политики, усиление контроля за цепочками поставок и этичностью торговли. Это мягкое, но стратегическое изменение – формирование «экономического суверенитета».
И, конечно, страны так называемого Глобального Юга – Бразилия, ЮАР, Индонезия, Турция – пытаются получить большее влияние в региональных торговых конфигурациях и одновременно оставаться вне крупных геополитических блоков. Они часто балансируют между глобальными центрами силы, что также влияет на структуру мировой торговли.
Итак, США – действительно катализатор изменений, но нынешний переходный период является многофакторным: речь идет об изменении баланса сил, пересмотре правил доступа к рынкам, новых технических барьерах, сдвиге в сторону регионализации. Международная торговля постепенно переходит к мультиполярному режиму с размытыми центрами влияния.
– Можете ли Вы оценить влияние российско-украинской войны на международную торговлю в целом? Это в основном санкционные последствия или другое влияние тоже прослеживается?
– Влияние войны россии против Украины на международную торговлю – глубокое и системное. Оно охватывает не только санкционное измерение, но и кардинальную перенастройку торговых потоков, изменения в цепочках поставок, энергетический рынок, продовольственную безопасность и даже технологическую геополитику.
Прежде всего – энергетика. После начала полномасштабного вторжения ЕС отказался от российских энергоносителей, сместив приоритеты на импорт LNG из США, Катара, Алжира, Норвегии. В свою очередь, россия перенацелила потоки газа и нефти на Китай, Индию, Турцию – в значительной степени по демпинговым ценам. Это спровоцировало новую карту энергетических связей, а вместе с тем и перестройку логистических маршрутов, инфраструктуры и страховых рынков.
Второе – продовольственная безопасность. Украина и россия до войны обеспечивали около 30% мирового экспорта зерна. Война, блокада портов, удары по логистике и инфраструктуре привели к росту цен, дефициту зерна в странах Африки, Ближнего Востока, Южной Азии. Зерновая сделка частично стабилизировала ситуацию, но ее свертывание россией снова повышает риски. В результате – новый акцент мировой политики на продовольственную независимость и национальные резервы.
Третий блок – санкции. Они не ограничиваются энергетикой. Под запреты попали продукция металлургии, авиапромышленности, высокие технологии, программное обеспечение, финансовые сервисы. И хотя россия пытается обойти их через третьи страны (Казахстан, ОАЭ, Китай), эффективность санкций проявляется в деградации производственных мощностей рф и потере технологического суверенитета.
Также стоит упомянуть и оборонную составляющую. Война катализировала рост расходов на оборону – не только в НАТО, но и в Азии. Это создает спрос на новые виды производства, перевооружение, инвестиции в ВПК – соответственно, формирует новые отрасли для торговли.
В итоге, война стала тем фактором, который радикально трансформировал глобальный торговый ландшафт. Речь идет не только о временных нарушениях, а о долгосрочных трендах: сокращение зависимости от автократий, френдшеринг, энергетический переход, новую логистику и переосмысление стратегических товаров. Это не просто локальный кризис – это поворотный момент в развитии глобальной торговли.
– Как все эти изменения влияют непосредственно на украинский бизнес и отношения с ключевыми партнерами?
– Война и санкции кардинально трансформировали торговые отношения Украины со многими партнерами. Это, безусловно, сказалось на производстве, импорте и экспорте. Украина потеряла доступ к части внутреннего рынка, а также к рынкам рф и Беларуси, которые ранее имели весомое значение не с политической, а именно с экономической точки зрения. Бизнесы, ориентированные на эти рынки, испытали наибольшие трудности, но постепенно адаптируются к новым реалиям.
Вместе с тем Украина получила беспрецедентную поддержку со стороны Европейского Союза, США и других союзников. ЕС сегодня является нашим главным торговым партнером. После начала полномасштабного вторжения Евросоюз предоставил Украине временные автономные торговые преференции – отменил пошлины и квоты на украинскую продукцию. Эти преференции действуют до 5 июня этого года.
Украинский экспорт в ЕС существенно вырос – в частности, в аграрном секторе, металлургии и даже ІТ-отрасли. В то же время не обошлось без осложнений. Мы стали свидетелями торговых споров с Польшей, Венгрией и Словакией из-за конкуренции украинской продукции на их рынках. Поэтому, несмотря на новые возможности, украинские экспортеры вынуждены учитывать риски и вызовы в рамках даже преференциального режима.
Касательно США – это стратегический союзник Украины, но не ключевой торговый партнер. Расстояние и логистические ограничения не позволяют существенно нарастить товарооборот. В то же время американская военная, финансовая и гуманитарная помощь играет критически важную роль в поддержке нашей экономики. Американские компании все активнее присматриваются к украинским секторам, таким как энергетика, оборона, ИТ, а также разведка полезных ископаемых.
Турция остается важным торговым партнером, несмотря на сложную геополитическую ситуацию. Она сохраняет экономические связи как с Украиной, так и с россией, пытаясь балансировать между интересами обеих сторон. Это создает как новые возможности, так и вызовы. Турецкий рынок интересен для украинских экспортеров, но со стороны производителей существует беспокойство относительно конкуренции после возможной ратификации соглашения о свободной торговле, которое сейчас находится на рассмотрении Верховной Рады.
Китай и в дальнейшем остается одним из основных торговых партнеров Украины. Несмотря на уменьшение активности из-за войны, он остается крупнейшим покупателем украинского зерна, руды и металлов. Вместе с тем, позиция Китая в отношении россии, в частности отсутствие санкций и косвенная поддержка, затрудняет развитие двусторонних отношений. В то же время Украина стремится сохранить доступ к китайскому рынку, ведь конкуренция за него усиливается.
В общем, украинские экспортеры и импортеры с осторожностью относятся к Китаю. С одной стороны, есть значительный запрос на защиту внутреннего рынка от импорта китайской продукции, а с другой – многие украинские компании продолжают активно работать с Китаем.
– Возвращаясь к ЕС. Вы упомянули как о новых возможностях, так и вызовах. Что сейчас формирует повестку дня власти и бизнеса в контексте евроинтеграции?
– Для украинского бизнеса одной из важнейших задач остается адаптация к стандартам ЕС. Кроме сертификации, соблюдения технических регламентов и экологических норм, которые, безусловно, необходимы для выхода на рынки ЕС, важным вызовом являются новые механизмы, такие как CBAM. Это не просто дополнительные барьеры, это часть большой трансформации на глобальных рынках, ориентированной на устойчивое развитие и экологические стандарты.
Также можно вспомнить новый регламент ЕС по общей безопасности продукции, который вступил в силу в декабре 2024 года, устанавливает новые требования к производителям. Однако этот регламент может стать как преградой, так и возможностью для украинских производителей, поскольку его имплементация открывает доступ к еще более конкурентоспособным европейским рынкам. Если украинские предприятия адаптируются к новым критериям безопасности, это позволит им значительно укрепить свои позиции на европейском рынке и повысить репутацию.
В то же время важным моментом являются тарифные барьеры. Автономный преференциальный доступ к рынку ЕС действует до 5 июня 2025 года. Сейчас Европейская комиссия активно работает над новыми предложениями по либерализации торгового режима между Украиной и ЕС, и эти предложения заменят нынешний режим автономных торговых преференций.
– Как бы Вы оценили текущее состояние интеграции Украины в рынок ЕС, в частности в контексте ожидаемого восстановления квот?
– Украина уже интегрирована в рынок ЕС через Соглашение об Ассоциации, которое определяет правила торговли между нашими странами, а также предусматривает постепенную либерализацию торговли с обеих сторон. Соглашение устанавливает четкие графики и механизмы, а вся торговля должна происходить в рамках этого договора. Поэтому мы уже имеем определенные преференции в торговле с ЕС, которые дают Украине лучшие условия, чем другим странам, которые являются членами ВТО.
После начала полномасштабной войны ЕС предоставил Украине в одностороннем порядке временные автономные торговые преференции. Это решение было результатом доброй воли Европейской комиссии, которая предоставила Украине доступ к рынку ЕС на условиях, подобных тем, которые имеют страны-члены ЕС. Однако важно понимать, что эти преференции были временными и предоставлены без ратификации всеми странами ЕС, что и стало причиной некоторых проблем с Польшей, Словакией и Венгрией, поскольку бизнес в этих странах не был вовлечен в процесс переговоров.
Переговоры по восстановлению или расширению квот продолжаются, и хотя они еще не завершены, уже есть конкретные сигналы о возможных изменениях. Ожидается, что после завершения текущего режима автономных торговых преференций Европейская комиссия внесет новые предложения, которые могут создать дополнительные возможности для украинских бизнесов. Однако важно понимать, что этот процесс требует времени и еще требует согласования между всеми государствами-членами ЕС.
Благодаря статусу кандидата на вступление в ЕС, Украина обладает значительно большим политическим и экономическим капиталом для достижения прогресса. Открытие новых возможностей для бизнеса зависит от того, как успешно будут решены политические и экономические вопросы, остающиеся на повестке дня переговоров.
– В завершение, какие рекомендации вы бы дали украинскому бизнесу, как действовать в современных реалиях международной торговли?
– Украинский бизнес сейчас оказался в очень сложных условиях: война, санкции, перестройка глобальных торговых цепей и новые регуляторные требования, особенно на рынках ЕС и других регионов. Но, несмотря на все трудности, есть несколько ключевых стратегий, которые могут помочь бизнесу адаптироваться к новым реалиям.
Во-первых, важно диверсифицировать рынки сбыта. Украинским экспортерам не стоит ограничиваться только традиционными партнерами в Европе. Расширение географии экспорта должно стать приоритетом. Например, соглашения о свободной торговле с Канадой, Великобританией, и новые перспективы для экспорта в Азию, Африку, Латинскую Америку открывают новые возможности для бизнеса. Ближний Восток также остается важным направлением, особенно в контексте изменения продовольственных цепочек из-за войны. Однако важно помнить, что открытие новых рынков – это, в значительной степени, и политический вопрос. Открытие рынков со странами, которые не поддерживают Украину политически, остается сложной задачей. И хотя дипломатия имеет важную роль в этих вопросах, бизнес может действовать более гибко, ориентируясь на точечные рынки и сегменты.
Далее, украинским компаниям следует продолжать работу над выполнением международных стандартов и сертификаций, поскольку это является основой для выхода на новые рынки. Европейские стандарты по сертификации и экологические требования, такие как CBAM (Механизм корректировки углеродных выбросов на границе), важны для экспортеров стали, цемента и труб. Учет новых требований позволит не только облегчить доступ к рынкам ЕС, но и обеспечит конкурентоспособность украинских продуктов в долгосрочной перспективе.
Оптимизация логистики остается важной задачей для бизнеса. Учитывая постоянную нестабильность в Черном море, украинским компаниям стоит ориентироваться на альтернативные транспортные маршруты. Важными становятся морские порты Румынии, Польши, а также стран Балтии, где можно создавать новые логистические хабы. Мультимодальные перевозки, которые сочетают различные виды транспорта, становятся все более актуальными, позволяя снизить риски, связанные с блокадами портов или вооруженными конфликтами.
И, конечно, нельзя обойти вопрос цифровых технологий. Электронная коммерция – это глобальный тренд, и многие страны активно работают над ее развитием. Важно активно использовать электронные торговые площадки для выхода на новые рынки, особенно для товаров, которые подходят для продажи через онлайн-каналы. Это позволяет не только минимизировать риски, но и повысить конкурентоспособность украинских товаров. ВТО и другие международные организации активно работают над развитием нормативной базы для цифровой торговли, поэтому бизнесу стоит быть готовым к изменениям в этом направлении.
Что касается вопросов торговой защиты, то важно обращаться за консультациями к юристам, чтобы соблюдать нормы ВТО и соответствовать требованиям европейских регуляций. Растущие требования по сертификации и безопасности продукции могут стать серьезным барьером для компаний, которые не подготовились к изменениям.
В целом, для того чтобы успешно действовать в современных реалиях международной торговли, украинским бизнесам необходимо быть гибкими, способными быстро адаптироваться к новым требованиям и активно искать возможности для выхода на новые рынки. Развитие логистики, соблюдение международных стандартов и использование цифровых технологий – это ключевые факторы, которые могут помочь сохранить конкурентоспособность и обеспечить устойчивый рост в условиях глобальных изменений.
(Беседу вел Алексей Насадюк, «Юридическая практика»)
