Сокрытие активов: деньги любят тишину

Дмитрий Константинов, юрист

Источник: «Инвест-Форсайт»

В последнее время СМИ, а за ними и экспертное сообщество, стали активно обсуждать способы сокрытия активов, расположенных в России и за рубежом. Катализатором таких дискуссий послужили расследования ФБК об имуществе известных государственных деятелей. Однако эта проблема не ограничивается фондами, владеющими имуществом в интересах некоторых политиков. По понятным причинам некоторые российские бизнесмены и чиновники традиционно стремятся скрывать свои активы. За последние 25 лет используемые для этого механизмы поменялись, но суть осталась прежней – в нашей стране деньги любят тишину.

Опыт девяностых

Инструментарий, который использовался для этих целей в девяностые, не отличался оригинальностью правовых конструкций, но решал стоявшие на тот момент задачи. В первые годы рыночной экономики скрывать имущество в нашей стране было необходимо для собственной безопасности. Кроме того, часто утаиваемое имущество было получено не вполне законно; скрывать его требовалось не только от бандитов, но и от правоохранительных органов. Как правило, владельцами скрываемых активов становились ООО, участниками которых были номинальные физические лица. При этом в качестве номиналов выступали зачастую граждане, не имеющие не только собственных активов, но и постоянного места жительства. Такая незамысловатая схема имела свои недостатки – увидеть номинальных директоров, как правило, удавалось только один раз, при оформлении документов. В дальнейшем приходилось обходиться уже без них, в лучшем случае используя доверенности, но чаще – проставляя поддельные подписи на всех необходимых документах. Иногда номиналы даже решали помочь конкурентам бенефициаров, и тогда актив мог абсолютно легально оказаться в руках третьих лиц.

Но постепенно разгул организованной преступности перестал быть определяющим фактором делового оборота, и типовая структура владения активами тоже стала меняться. На более цивилизованном рынке возникла потребность в большей прозрачности. Это оказалось необходимым и для привлечения финансирования, и для удовлетворения тщеславия собственников.

Десятилетие офшоров

Вместе с западными банками и нефтяными компаниями (а также их деньгами) в российскую экономику пришли общемировые схемы. В первом десятилетии XXI века наиболее распространенной стала структура собственности, при которой активами владели российские компании. А ими, в свою очередь, владели фирмы из многочисленных офшорных юрисдикций, в первую очередь с Кипра, который стал очень популярным у нашего бизнеса. В большинстве таких юрисдикций сервис номинальных директоров являлся абсолютно легальным и предоставлялся вместе с адресом. Поэтому такая структура действительно отвечала потребностям российского бизнеса в сокрытии реальных владельцев активов. Право этих юрисдикций содержало требование о раскрытии конечного бенефициара компаний, однако от компании требовалась лишь декларация о реальном бенефициаре, которая никогда не проверялась.

Офшорные юрисдикции широко использовались не только российским бизнесом. Если для последнего была важна конфиденциальность, то западные компании искали, прежде всего, налоговую оптимизацию. Растущая популярность офшоров пошла им во вред – под давлением экономически развитых стран большинство офшорных юрисдикций были вынуждены существенно ужесточить свой корпоративный режим. Кроме того, столь популярный у нас Кипр был вынужден гармонизировать свое право с Европейским Союзом, членом которого он стал. Одновременно во всем мире гораздо сложнее стало осуществлять банковские расчеты компаниям-SPV, не ведущим самостоятельного бизнеса, и это сделало использование иностранных фирм еще менее привлекательным.

Современность

Нельзя сказать, что старые схемы сокрытия активов исчезли из современного оборота – к ним просто добавились новые способы. Сегодня у легального бизнеса уже нет причин для сокрытия активов, а привлечение кредитов и инвестиций требуют значительной открытости. Однако для не столь законного бизнеса, равно как и для некоторых чиновников, сохранение в тайне факта владения имуществом остается актуальной задачей.

Необходимо понимать, что сама по себе ситуация, когда юридическое лицо владеет некоторым имуществом, а в реальности все правомочия собственника осуществляются неким физическим лицом, вполне нормальна. В конечном счете, любое юридическое лицо – не более чем условность, созданная для удобства оборота, и любая компания имеет бенефициаров-физических лиц. Поэтому владение активами для компании всегда в определенной степени номинально, и в этом нет ничего предосудительного или незаконного.

Между тем, использование номинальных физических лиц в качестве участников/акционеров продолжает быть популярным. Любая коммерческая организация построена по принципу корпоративного участия собственников, и сам факт этого участия в нашей стране всегда известен налоговому органу или регистратору. Именно поэтому самым простым решением для скрытия истинных владельцев компании стало использование фиктивного участника-акционера, имеющего неформальные договорённости с реальными бенефициарами. Эта самая примитивная схема популярна и сегодня – настолько, что налоговая служба вынуждена вести специальный реестр физических лиц, выступающих участниками в нескольких обществах с ограниченной ответственностью (данные об акционерах налоговым органам недоступны). Такой способ является одновременно и самым дешевым, поскольку расходная часть ограничена гонораром «ненастоящего» директора, и самым простым, так как не требует специальных познаний. Это делает его доступным бизнесу любого масштаба. Основной недостаток схемы – никакой легальной защиты интересов реального бенефициара этот вариант не предполагает в принципе.

Иностранные юридические лица также до сих пор используются в качестве собственников российских активов. В большинстве случаев их уже нельзя назвать офшорами, самые популярные у нашего бизнеса юрисдикции активно сотрудничают с налоговыми органами других государств, в том числе с Россией. Также регистраторы в этих странах теперь гораздо более настойчиво просят представлять сведения о конечных бенефициарах и, в отличие от российских налоговых органов, даже запрашивают доказательства того, что задекларированные лица действительно являются реальными собственниками бизнеса. Это, разумеется, не является неодолимым препятствием для представления номиналов на позиции бенефициаров компаний. Но и гарантий абсолютной конфиденциальности такая схема дать не может – достаточно вспомнить недавние споры с участием Мухтара Аблязова и Сергея Пугачева, в рамках которых суды смогли идентифицировать ответчиков как реальных бенефициаров российских активов, несмотря на использование ими офшорных компаний с номинальными акционерами. Но нельзя отрицать и тот факт, что получить информацию об акционерах или бенефициарах иностранной компании значительно сложнее; особенно сложно это сделать российским государственным органам, у которых не налажено сотрудничество с коллегами в других странах (например, судам). С другой стороны, этот вариант также и дороже, чем отечественный номинальный сервис, особенно если соблюдать все формальные требования, содержащиеся в праве соответствующего государства.

Но офшорная схема все-таки может быть успешно использована для скрытия реальных бенефициаров при грамотном и комплексном использовании зарубежного права. Англо-саксонское право, и в частности институт траста, дает достаточный инструментарий, который позволяет не раскрывать конечного бенефициара. Правда, для этого необходима гораздо более сложная архитектура корпоративной собственности, чем прямое владение компанией одним номинальным акционером. Построение такой архитектуры требует существенных затрат как на корпоративное сопровождение вовлеченных SPV, так и на консультантов в нескольких юрисдикциях. Именно высокая стоимость обуславливает очень ограниченное использование подобных схем.

В российском праве также есть правовые механизмы, по своему эффекту схожие с англо-саксонскими институтами. И эти механизмы тоже используются для сокрытия активов, хотя и не всегда для этого предназначены. Здесь можно вернуться к нашумевшей истории с фондами – собственниками элитной недвижимости. Эта форма некоммерческих организаций позволяет безопасно владеть имуществом, не показывая его реального бенефициара. Разумеется, по закону фонды создаются не для содействия собственникам вилл, а для достижения неких общественно полезных целей. Однако и препятствий для фондов владеть имуществом тоже нет. С другой стороны, фонды не выглядят как идеальная форма скрытого владения активами, ведь их учредитель и спонсоры всегда известны. Это, скорее, удобная форма владения дорогим имуществом, не приносящим прибыли.

В наши дни существует много способов скрыть реального собственника имущества. Они отличаются по цене, эффективности и степени законности, но главный вопрос, который стоит задать – почему они остаются востребованными? Ни для бизнеса, ни для богатых людей, легально получивших свое имущество, нет причин скрывать свои активы. Наличие спроса на подобного рода механизмы подтверждает: на рынке еще достаточно имущества, происхождение которого есть причины утаивать.